(Друкуємо мовою оригіналу)
С 2014 года село Пески остается глубоким шрамом на теле украинской истории, который вряд ли скоро зарубцуется – из пригорода Донецка поселок превратился в тыл битвы за Донецкий аэропорт. Среди разбитых домов, на задворках войны нам удалось найти следы мирной жизни – дюжину потертых советских фотопленок. В 2014 году их автору пришлось бежать из Донецкой области в Крым, а потом переезжать в Полтаву. В судьбе переселенца отражается история целого региона переплетенного общим советским прошлым с Россией и разделенного войной. Четыре года катушки пленки «Свема» с видами Крыма, Донбасса, Хорватии и Грузии кочевали со мной из квартиры на квартиру, пока наконец я не нашел фотографа.
В ноябре 2015 года, накануне очередного перемирия, мы бродили по поселку Пески Донецкой области. Это было время относительного, очень относительного затишья. За день до нашего приезда здесь было разведение войск, на наших глазах с востока на запад ехали батареи 82-мм минометов-«васильков». Военные обсуждали, за сколько часов их туда удастся вернуть, если боевики пойдут в наступление, а оставшиеся в поселке жители робко говорили про прекращение огня. И про мир.
Прошло четыре года, но в Песках все так же находятся боевые позиции. Здесь все так же практически нет света, нет воды и отопления. И все так же живет полтора десятка людей.
Мы бродили по улицам небольшого села, рассматривали домики, в которых еще недавно жили «правосеки» и другие добровольцы, общались с местными жителями – их тут осталось всего человек 15. В 2001 году здесь жили больше 2 тысяч человек, к началу войны осталось около тысячи. Почти все они бежали от бомбежек, село стало тылом для масштабной битвы за Донецкий аэропорт. Через него на взлетную полосу выезжали бронетранспортеры с едой, водой и патронами для военных, удерживавших терминалы аэропорта. И через него они же ехали обратно с раненными, погибшими и контуженными.
Почти все местные жители перебрались либо в Донецк, либо в Карловку с Первомайском – небольшие городки на подконтрольной Украине территории в паре десятков километров от линии фронта. «Бахало» там по ночам чуть тише и можно было не бояться «прилетов». Можно было перестать бояться, что подвал, в который рано или поздно устаешь бегать, и который в итоге становится жилой комнатой, не выдержит. Никакие «минские» соглашения не мешают при необходимости использовать настоящую артиллерию, и никакой подвал одноэтажного дома не выдержит попадание 122-миллиметрового снаряда. А домики в Песках, в основном, одноэтажные.
Людей на улицах поселка мы видели совсем немного, гораздо больше было надписей на воротах домов: «Живут люди». Была ли это страховка от мародеров? Или контакты для гуманитарных организаций, которые возили еду и уголь?
Почти все металлические заборы были посечены осколками, на грунтовой дороге то тут, то там попадались хвостовики мин. И, конечно, бездомные собаки. Они бродили за нами, чувствуя открытую банку тушенки с крайнего перед поселком блокпоста. Стабильно еду и топливо в Пески привозили только военные. Местные жители регулярно получали от них хлеб, консервы и сладости. По пути через поселок мы наткнулись на разбитый и разграбленный магазин со старыми ценниками на витринах и раритетными счетами, которые выбросили на пол.
Нам показали одно из самых больших зданий в поселке – разбитый Агроинститут, бывшая сельскохозяйственная опытная станции. Сотрудники вывезли отсюда только самое необходимое, на полу были рассыпаны научные книги, мешки с зерном, обломки техники и… полтора десятка советских фотопленок.
Пренебрегая строгим правилом военных репортеров не трогать неустановленные предметы, мы размотали несколько из них, приложили на просвет к пробоине в стене. На фоне донецкого неба мелькнули виды Крыма – ханский дворец в Бахчисарае, пещерный город Чуфут-Кале, развалины античного Херсонеса. Все то, что осталось на аннексированном полуострове: начавшаяся в Крыму война спустя считанные месяцы пришла и на Донбасс. Мы держали в руках останки старой жизни – той, где журналисты ездили в Крым отдыхать, а не писать про политические преследования, а маленькое село под Донецком было местом для рыбалки и отдыха, а не для концентрации боевых групп для контратаки на аэропорт.
Я не мог оставить пленки в Песках. Потертые кадры неизвестного автора были как будто иллюстрацией страны, расколотой войной. Спустя четыре года я оцифровал фотоснимки и, кроме Крыма, там оказалось много семейных фото нескольких поколений жителей Донбасса. Они позировали неизвестному фотографу, смотрели на него с любовью или ожиданием, играли с домашними животными или работали в саду, провожали молодого человека на флот, гуляли по Петергофу и открыто пили «Пепси». Кстати, один из двух первых советских заводов по производству американской газировки находился в Крыму, в Евпатории.
Чем больше я рассматривал фото, тем больше хотел узнать – чьими глазами я смотрю в прошлое. Отсканировав больше 400 кадров, я начал рассылать их всем, кто мог узнать людей на фото. Благодаря координатору «Пролиски» Людмиле Ведькал, нынешнему директору Агроинститута Александру Винюкову, местному жителю Николаю Уварову и другим песковчанам нам удалось установить автора большинства снимков. Им оказался бывший работник фотолаборатории института Владимир Иванович Вистяк. На одном из фотоснимков он стоит возле семейного дома в Бахмуте, рядом с родственниками. В этом году ему исполняется 80 лет.
Ещё об одном старом фотоархиве, найденном в руинах неподалёку Донецкого аэрорлорта, где-то по соседству, владелец которого пока что не известен, читайте – и смотрите – здесь:
Автор фотографий сразу согласился встретиться с Радио Донбасс.Реалии, и мы поехали к нему в Полтаву. Там, в 400 километрах от родного села, Владимир Иванович живет с 2015 года. Его увезли из Песок в середине июля 2014 года, через несколько дней он приехал туда буквально на час и больше не возвращался.
«У меня был кухонный день, я сидел на кухне, готовил. А в это время несколько автобусов приехало в Пески: собирали жителей, всех, кто попадался на глаза, товарищи в военной форме. И вывозили с Песок в Донецк, расселяли по гостиницам. После того, как мы выехали в профилакторий, Пески начали бомбить регулярно, чуть ли не ежедневно. И это продолжалось почти 3 года, потом стали реже, но стреляют по Пескам до сих пор. Слушал я радио, вчера-позавчера стреляли, так тупо», – говорит Вистяк.
В Донецке Владимир Иванович провел меньше двух недель. Необходимые ему как диабетику лекарства в Донецке было не найти. Проще всего было уехать в Крым. В Саках у автора фотографий живет племянник, а на аннексированный Россией полуостров летом 2014 года еще ходили прямые поезда. Но и там житель Песок задержался всего на полгода.
«Как думаете, почему Владимир Иванович уехал из Крыма от родственников?» – спросим мы позднее песковчанина Николая Уварова. Его отец работал с Вистяком в Агроинституте, и Николай знал фотографа с детства.
«Я думаю, там была не та обстановка. Все-таки духовное давление на той стороне происходит, чувствуется больше насилия. А здесь свободнее дышится», – говорит Уваров.
На опытной станции, которая впоследствии стала Агроинститутом, работали еще родители Владимира Ивановича. Сам он после Бахмута, который гордо называет самым старым городом на Донбассе, уехал заканчивать школу в Туркмению, в армию призывался из Москвы, а на родной Донбасс вернулся в 27-28 лет.
«Я приехал в Пески уже в 1967 году. Начал работать на опытной станции в отделе механизации, какое-то время там проработал, потом перешел в отдел защиты растений. А 1979 году перешел в отдел информации – фотолабораторию. И с тех пор, до пенсии, я работал в отделе информации», – рассказывал нам Владимир Иванович. На пенсию фотограф окончательно вышел за шесть лет до начала войны – в 2008 году.
Специально для Владимира Ивановича мы распечатали несколько фотографий из найденного архива. Как там оказались его семейные фото, он даже не знает – думал, что забрал все свои пленки домой после выхода на пенсию в начале 2000-х. Родственники у Владимира Ивановича разбросаны и по Украине, и по России. Были даже в Туркмении, но остались ли сейчас, он уже не знает. Семья была очень большая – у его матери было пятеро братьев и сестер, но Владимир Иванович застал не всех.
«Мама была самая младшая, а тетя Дуся второй. Среди сестер, братьев не помню. Я одного только знаю, потому что один брат пропал без вести во время войны. Та же судьба, что у отца, мой дед пропал без вести в Первую мировую. Мама успела родиться в 1913 году, а в 1914-м он уже пропал без вести. И моя бабуля шестерых воспитывала, в то время. До меня недавно только дошло, такой подвиг», – вспоминает автор фотографий.
Изучая очередное фото, Владимир Иванович показывает на молодую женщину. В руках она держит не то грабли, не то лопату. Это воскресник, песковчане убирают перед своей поселковой школой. Женщину звали Валентиной Герасимовой.
«Это моя соседка из первой квартиры в Песках, ее уже нет. Умерла на КПП два года назад. Сын уехал с семьей в Днепр, а она одна осталась. Была в Донецке. Толик, ее муж, уже умер, они почти одногодки были со мной. И она ездила получать пенсию на украинскую территорию», – рассказывает он.
Оказывается, фотографии, которые мы нашли в 2015 году, делались на протяжении как минимум двух десятилетий. На одном фото двоюродному брату автора лет 12, а на втором он уже молодой мужчина, даже не студент. Оказался среди родственников Вистяка и политзаключенный. Брата отца посадили за анекдот, рассказывает семейную легенду Владимир Иванович. На фотографии бывший заключенный стоит возле своего дома в Бахмуте.
«Это дядя Вася построил себе, когда вернулся с дальнего севера, куда его язык довел. Это было перед войной самой, с немцами. Десять лет провел, как минимум, в Норильске или где-то там. По отцовской линии родня из Винницкой области, это рядом с Одессой. Он там учился, ну и из-за анекдота…» – говорит Владимир Иванович. Мама была очень идейной, продолжает переселенец, и никогда не заходила к родителям мужа, не общалась с его братом.
Сегодня Владимир Иванович старается поддерживать отношения со всеми родственниками – и с крымскими, и с Донецкими. Некоторые из них продолжают считать западную Украину «бандеровской», хотя Вистяки живут и в Тернопольской области, и в Закарпатской.
«Мы не очень затрагивали эту тему, мы обо всем, что угодно, но я понял, что для него западная Украина – это бандеровцы и так далее. Потом спустя годы я понял, что агитация шла в Донецке, наверное, со времен прихода к власти Путина. Мы поддерживаем связь, но эта тема не обсуждается, иначе тогда связи не будет никакой», – говорит Владимир Иванович.
Поселок Пески спустя пять лет
В феврале 2020 года мы опять едем в Пески – хотим проверить, как выглядит родной дом Вистяка, сильно ли пострадал за прошедшие четыре года Агроинститут. На блокпосту нас встречает песковчанин Иван Бургомистров – один из одиннадцати человек, которые до сих пор живут в селе. Он не выезжал отсюда с самого начала войны.
Пески все так же на передовой. Несмотря на то, что село появляется в боевых сводках гораздо реже, чем раньше, здесь все так же небезопасно. В двухэтажный дом, из которого в июле 2014 года пришлось бежать Владимиру Ивановичу, нас не пускают – крыши и стены хранят следы обстрелов и нам говорят, что здесь до сих пор небезопасно.
Мы быстрым шагом проходим вдоль зданий на центральной улице и подходим к зданию Агроинститута. В 2015 году мы заходили с главного входа, не боясь обстрелов. Сегодня идем с бокового и очень спешим. В 2016 или 2017 году здание попало под сильный обстрел, над главным входом обвалилась крыша. Участок простреливается прямой наводкой, рассказывают военные, и настойчиво советуют не выходить на открытые пространства даже возле здания.
Четыре года назад по зданию можно было довольно спокойно гулять, а теперь приходится жаться вдоль стен. Коридор, где мы когда-то нашли пленки, перегородили обвалившиеся перекрытия, на балки и обнажившиеся кирпичи падает легкий снег. «Это был центр нашего поселка. Ключевое слово «был», – говорит Иван.
ОСТАННІЙ ВИПУСК РАДІО ДОНБАС.РЕАЛІЇ
(Радіо Донбас.Реалії працює по обидва боки лінії розмежування. Якщо ви живете в ОРДЛО і хочете поділитися своєю історією – пишіть нам на пошту Donbas_Radio@rferl.org, у фейсбук чи телефонуйте на автовідповідач 0800300403 (безкоштовно). Ваше ім'я не буде розкрите)
